Киевский художник Игорь Коновалов рассматривает живопись как инструмент, позволяющий выявить для глаза современного человека всю сложность окружающего пространства. Только живопись,  возникающая  благодаря временной протяженности и требующая эмоциональной концентрации, способна показать невидимые глазу современника процессы и задержать его внимание. Нервно мигающий от скопления пикселей человек ХХІ века теряет остроту и чувственность зрительного восприятия, необходимые для постижения вневременных законов. Духовное «забИтье»  современного человека несопоставимо с уровнем вчувствования в мир наших предков. Однако и для них оказалась необходимой иконопись – живопись, объясняющая наполненность пространства божественными эманациями. 

За последнее время современная жизненная среда  кардинально изменила свою структуру. Универсалии прошлого мира и тотально-метафизические установки, устремленные в будущее, окончательно разрушились. Галогенно-скользящий мир все больше окутывает и упаковывает эмоционально-физический. Вместо флюидов (тонкая психическая энергия) растиражировались инфатоны (информационные частицы), вместо телепатии – мобильники и интернет, вместо Ангелов –  телемонстры. Инфатоны в образе хрупких зайчиков, способных разъедать все устойчивые позиции, образуют общую нашу инфасферу. Плодовитые и подвижные, они неустанно  и незаметно вводят нас в состояние вещественно-бытийственного транса. Истинную свободу выбора подменила свобода свечения голубого экрана без теней.

 Показать невидимую жизнь «инфы» в нашей реальности способна живопись, возникающая в результате неконтролируемых психических импульсов, помноженных на аккумуляцию времени. Не мультимедийные фото, видео-анимация, а именно живопись способна прервать привычное короткое зрение считывания технических образов тиражируемой продукции, восполняя утрату закоулков тайных глубин. «Фотография, в отличие от живописи, является не образом живой реальности, а всего лишь инсценировкой ее мертвых знаков. Это ширма, выдающая себя за картину. Истинной реальности можно достичь только в живописи, возникающей в результате скрытой и не контролируемой извне работы воспоминания»        (Б. Гройс).

Попытка переодеть мертвый семиотический мир в живописные комменты  заставит оживить глаза, и вернуть чувственность, исходящую из общего нашего источника – гармонии.